Забывая о бое с быками, рядом с гордой роскошной Кармен, знаменитый красавец тореро, ей без боя сдается в плен. Он не знает еще, что играет, он на грани смерти с огнем, опьяненный ее кокетством, как игристым испанским вином.
Взгляд роковой счастье сулит, пурпур ланит в ловушку манит. Вихревый ветер вздымает волну, рвет беспощадно безумья струну. Нет и не будет спасенья от чар! Гибнет тореро... Амок... Угар...
Я ресницы подниму, отвернусь и вновь взгляну, зазвенят мои браслеты и взметнутся кастаньеты. Топну ножкой, выгну стан, будь вы егерь или пан, дрожь в коленях ощутив, губы больно закусив, вы пойдете вслед за мной, за испанкой молодой, вздох желанья подавляя, жадным взором провожая, позабыв, что я гневлива, горделива и ревнива, зная, помня, что - княжна и для страсти рождена!
Морфей в белоснежных длинных одеждах о снах едва не забыл, на празднике шумном, где Боги пируют, в танце Фемиду кружил. О, Боги Эллады! О, Зевс громовержец! О, Гера царица небес! Ты в гневе прекрасна, очами сверкая, желаешь сказок-чудес!
Кружится снег, танцует в зимней теме, искрится в ярких фэнтези словах, как рассказать о вьюге серебристой, о доме-храме, что сокрыт в горах. Метет метель, а я в твоих объятиях, от ласк слабею, ты теперь мой Бог, а где-то снег, кружатся хлопья счастья и заметают тайный наш чертог.
Арена, залитая кровью, там в танце диком зло кружит! Там гладиатор гордый стонет! Там лев поверженный лежит! Неясно, кто в той битве правый, толпа безумствуя вопит, а смысл жизни потерявший, с презрением вокруг глядит.
Аристократ, в бою плененный, страданий грани преступил, с судьбою собственною в ссоре, друзей-предателей простил. Красив, как Бог и горд без меры, колен пред нею не склонил, о днях счастливых, сны лелея, он смерти ждал и этим жил.
На драконах летать в облаках, в небесах и ловить изумленье у друга в глазах, пролетая над городом древних мостов, восторгаться красотами снежных холмов.