Соперница моя напишет о любви. Фальшивые мольбы... Ибитых слов скольженье... Соперница не спит, мечтает удивить и тем завоевать Его расположенье. А я ее стихи чтаю и смеюсь, но ревность, как змея, проснулась в раздраженье. Ей не дано понять, что чувства выше есть чем скоротечный пыл, чем жажда наслажденья.
Вам знаком в халате старомодном господин унылый, серый Быт? Он жует табак, он шлепанцами шлепает, И на замарашку-женушку ворчит.
Потчует ее брюзжаньем и упреками, а она, сглотнув слезу, молчит, моет, чистит, штопает, стирает, плохо ест, почти совсем не спит.
Но душа ее стремится в мир изысканный, лебедем в долине грез парит. Суп кипит, картошка в масле жарится, вредный муж жуком заевшимся глядит.
Замарашка тоненькая, жалкая, в ситцевом заштопанном белье, распушив ресницы, в зазеркалье входит и Таис Афинской мчится на коне.
Все ее мечты достойны королевы, вот идет дорогой, что в небесные сады лежит, вот красавцу, капитану-страннику голову улыбкою кружит. Вот они танцуют пьяные от счастья в зале, где зеленый малахит.
Плещется купальщица и скромница в старой ванной дивный смех звучит. Светлая душа, как орхидея редкая, худшего из худших удивит.
Промчались в звездном небе по спирали кони И рвалось сердце к милому в ладони. Иду на поводу у пылкой страсти, Молю богиню отвести напасти. Не тут-то было… Белым пухом хлопья, Я бьюсь с соперницей! Скрестились копья!